Закон или справедливость?
Автор:
С.В. Дедиков, старший партнер Общества страховых юристов, советник Московского перестраховочного общества
Как известно, суровость российских законов исстари компенсируется необязательностью их исполнения. Эта стародавняя истина нашла еще одно яркое подтверждение в постановлении Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 13 апреля 2010 года по гражданскому делу № 16996/09. Правда, основания и последствия этого решения на самом деле значительно сложнее.
Суть спора такова. ООО обратилось в арбитражный суд с иском к страховой компании о взыскании страхового возмещения. Решением арбитражного суда исковое требование было удовлетворено, так как, по мнению суда, имевшее место хищение груза подпадает под признаки страхового случая, предусмотренного заключенным между сторонами договором страхования, действовавшим в период наступления этого события.
Постановлением Первого арбитражного апелляционного суда это решение было отменено, в удовлетворении иска отказано. Суд констатировал ничтожность в силу ст. 168 и п. 1 ст. 932 ГК РФ условия договора страхования, предусматривающего осуществление страхования в пользу лиц, заключивших с ООО договоры транспортной экспедиции, поскольку страхование ответственности по договору транспортной экспедиции, из которого у общества возникла обязанность возместить стоимость утраченного груза, законом не предусмотрено.
Постановлением кассационной инстанции указанное постановление было отменено, решение суда первой инстанции оставлено без изменения.
В заявлении, поданном в ВАС РФ, о пересмотре в порядке надзора решения суда первой инстанции и постановления суда кассационной инстанции страховая компания просит их отменить, ссылаясь на неправильную правовую квалификацию договора страхования, и оставить без изменения постановление суда апелляционной инстанции.
Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях присутствующих в заседании представителей участвующих в деле лиц, Президиум считает, что заявление не подлежит удовлетворению по следующим основаниям.
Между страховой компанией и обществом заключен договор страхования ответственности экспедитора от 29.03.2007 № 66-000242-34/07. Объектом страхования по нему являются имущественные интересы страхователя, связанные с его обязанностью в установленном гражданским законодательством Российской Федерации порядке возместить реальный ущерб, причиненный имущественным интересам третьих лиц (выгодоприобретателей) в процессе осуществления застрахованной деятельности (п. 1.2 договора). В целях договора выгодоприобретателями являются клиенты ООО (грузоотправители, грузополучатели), а также юридические и физические лица, жизни, здоровью и имуществу которых обществом (его работниками) причинен ущерб в процессе осуществления застрахованной деятельности (п. 1.3); застрахованной деятельностью – экспедиторская деятельность общества, под которой понимаются действия по организации и осуществлению перевозок грузов (п. 2.1).
Согласно указанному договору страховой случай определен как признание обществом (с письменного согласия страховщика) предъявленной к нему со стороны потерпевших третьих лиц претензии или вступление в силу решения суда, устанавливающего обязанность общества возместить реальный ущерб, причиненный имуществу третьих лиц в результате событий, произошедших в период действия страхового покрытия в процессе осуществления обществом (его работником) деятельности в качестве экспедитора, к которым в том числе отнесена утрата перевозимых грузов (подп. 3.1.1 п. 3.1.).
ООО как исполнитель в рамках договора о предоставлении транспортных услуг и услуг по транспортной экспедиции, заключенного с другим ООО (заказчиком), приняло заявку последнего на организацию перевозки бытовой техники.
В процессе перевозки автомобиль с грузом был похищен.
Посредством зачета взаимных требований по договору транспортной экспедиции заказчик признал исполненным обязательство, возникшее у общества вследствие утраты груза.
Считая утрату груза страховым случаем, общество обратилось в арбитражный суд с настоящим иском.
При рассмотрении данного дела решающее значение имеют правовая оценка условий страхования и их применение к правоотношениям в связи с утратой груза.
П. 1 ст. 929 ГК РФ установлено, что по договору имущественного страхования страховщик за обусловленную договором страховую премию при наступлении предусмотренного в договоре страхового случая обязуется выплатить в пределах определенной договором страховой суммы страхователю или выгодоприобретателю страховое возмещение, то есть возместить этим лицам убытки, причиненные нарушением их имущественных интересов, поименованных в п. 2 статьи и определяющих конкретные виды имущественного страхования.
Договор страхования заключен на предложенных страховой компанией условиях, действующих в силу утвержденных ею Правил страхования ответственности экспедитора и являющихся общими для всех лиц, обращающихся за страхованием связанных с экспедиторской деятельностью рисков. Это означает, что заключение подобных договоров распространено в практике страховой компании и она, являясь профессиональным участником рынка страховых услуг и считая себя добросовестным контрагентом, осознает правовые последствия данных договоров.
Сославшись в рамках настоящего дела на несоответствие договора страхования закону, страховая компания нарушила пределы осуществления гражданских прав, установленные ст. 10 ГК РФ. Вопреки этому нарушению суд апелляционной инстанции необоснованно защитил право страховой компании на оспаривание договора, констатировав ничтожность отдельных его условий.
Возражения страховой компании против исполнения указанного договора также неосновательны. Согласно договору застрахованы и собственные имущественные риски общества, и связанные с деятельностью общества имущественные риски третьих лиц. Таким образом, договор содержит признаки различных видов имущественного страхования, предусмотренных ст. 929 Кодекса, является комплексным и не противоречит закону, поэтому оснований для признания его частично недействительным у суда апелляционной инстанции не имелось. Возмещение расходов в связи с произошедшей утратой груза охватывается предоставляемой договором страховой защитой, следовательно, исковое требование удовлетворено судами первой и кассационной инстанций правомерно1.
Данное постановление в значительной степени завершило длительный период правовой неопределенности, когда договоры страхования ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств, в частности, договоры страхования ответственности перевозчиков, экспедиторов, договоры страхования профессиональной ответственности, которая по большей части тоже ни что иное, как договорная ответственность, заключались в нашей стране в массовом порядке, хотя формального разрешения законодателя на это не было. В абсолютном большинстве случаев и суды не обращали внимания на то обстоятельство, что такие договоры страхования формально не соответствовали императивной норме п. 1 ст. 932 ГК РФ, согласно которой страхование риска ответственности за нарушение договора допускается только в случаях, предусмотренных законом, и разрешали споры между участниками страховой сделки по существу. В то же время, в отдельных случаях суды по инициативе страховщика или по своей собственной применяли последствия недействительности ничтожной сделки и соответственно отказывали страхователям или выгодоприобретателям в выплате страхового возмещения.
Такое положение вещей, конечно, не устраивало участников рынка страховых услуг и их клиентов. Взыскание со страховщика страхового возмещения в данном споре означает, что Президиум ВАС РФ признал подобного рода договоры страхования действительными и влекущими предусмотренные ими правовые последствия. Поэтому устранение неопределенности факт, безусловно, положительный.
Действительно, если норма закона не воспринимается всем обществом, систематически и в массовом порядке нарушается, то, конечно, само наличие ее в законе является нонсенсом. К тому же, доводы в пользу существования этого положения в законе носят, в основном, схоластический и совершенно отвлеченный характер – мол, возможность страхования договорной ответственности способна полностью разрушить договорную дисциплину и привести к безответственности в сфере договорных отношений. Однако, практика осуществления в других государствах отдельных видов страхования договорной ответственности и поручительства, когда страховщик дает поручительство за должника, убедительно свидетельствует о том, что этого не происходит. Во-первых, страховщики очень осторожно подходят к данному виду страхования и, отнюдь, не готовы совершать подобные сделки направо и налево и с кем попало. Во-вторых, обычно покрываются риски, связанные со всякого рода случайными явлениями и событиями, но никак ни с виной страхователя. В-третьих, при страховании поручительства страховщики всегда оговаривают свое право регресса в отношении страхователя. Строго говоря, никто не запрещает предусматривать регресс и при других разновидностях страхования договорной ответственности, особенно, если страховой случай наступил вследствие грубой неосторожности должника по основному договору. Самый показательный пример – Украина, где страхование договорной ответственности законом не запрещено и специально не регулируется, но, как видим, никакого тотального падения договорной дисциплины из-за этого там не происходит, хотя она там и так не высока в силу особой ментальности народа.
А вот негативных последствий существования данной нормы в российском законе предостаточно. Прежде всего, она реально сдерживает развитие некоторых современных видов страхования, например, ответственности профессиональных участников фондового рынка, банков, профессиональной ответственности в тех сферах, где такое страхование уже востребовано. Затем, оно ведет к недобросовестности отдельных страховщиков, которые при совершении сделки закрывают глаза на отсутствие разрешения законодателя на заключение соответствующих видов договоров страхования, а "вспоминают" об этом только в случае наступления страхового события.
Более того, юристы страховых организаций, желая обосновать законность сделок страхования договорной ответственности, когда такое страхование законодателем не разрешено, но востребовано, стали придумывать различные теории трансформации договорной ответственности во внедоговорную (деликтную). Понятно, что юристы при желании могут обосновать все, что угодно, но это ведет к искажению теории гражданского права в ее основополагающих разделах, что само по себе не отвечает требованиям позитивности.
Не случайно поэтому, уже достаточно давно в литературе звучат предложения об отмене нормы п. 1 ст. 932 ГК РФ, как совершенно излишней и неоправданной в современных условиях.
Правда, оснований считать, что указанный вопрос закрыт окончательно все-таки нет, о чем более подробно будет сказано ниже.
Анализируемое постановление носит, несомненно, прецедентный характер. Прежде всего, потому, что высшая инстанция арбитражных судов впервые так четко протиповопоставила принципы справедливости и добросовестности императивной норме закона. Затем, она фактически дала новую интерпретацию традиционного института шиканы (злоупотребления правом). Совершенно очевидно, что в этой части постановление Президиума ВАС РФ выходит далеко за рамки страховых отношений и имеет важное значение для всей системы гражданского права России.
В силу этих обстоятельств такое решение имеет очень сложный характер. О том, как нелегко далось это решение судьям, говорит тот факт, что полный текст постановления появился лишь почти через два месяца после вынесения резолютивной части.
Итак, суд фактически закрепил принцип, согласно которому суд не может защищать права и интересы субъекта гражданского оборота, если они изначально действовали недобросовестно. Правила ст. 10 ГК РФ судом применены здесь явно в результате расширительного толкования. Как известно, в силу п. 1 указанной статьи действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах не допускаются. В случае несоблюдения этих требований суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права. Полагать, что страховщик изначально совершал данную сделку с целью причинения вреда страхователю, оснований нет. А вот недобросовестность в его действиях просматривается. Да и о защите прав страховщика тут можно говорить с большой натяжкой – фактически страховщик ни о какой защите своих прав вопрос не ставил, он просто констатировал тот факт, что сделка ничтожна, а поэтому у него не возникла обязанность по выплате страхового возмещения. Ничтожность сделки страхования договорной ответственности при отсутствии разрешения законодателя на совершение подобных сделок, безусловна (ст. 168 ГК РФ). Ничтожная сделка не порождает прав и обязанностей сторон, кроме прав и обязанностей, связанных с недействительностью договора (п. 1 ст. 167 Кодекса). Права на совершение заведомо ничтожной сделки у участников гражданского оборота тоже нет, здесь даже принцип свободы договора не действует. Соответственно, в такой ситуации сложно вообще говорить о злоупотреблении страховщиком каким-либо правом.
Наконец, как известно, суд может по собственной инициативе применить последствия недействительности ничтожной сделки (ч. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ), а в такой ситуации оснований вести речь о злоупотреблении правом совсем нет. Полагать, что теперь все арбитражные суды будут строго следовать логике рассматриваемого постановления Президиума ВАС РФ, - это скорее выдавать желаемое за действительное, потому что жизнь показывает, что многие арбитражные суды нередко принимают решения вопреки позиции, высказанной в документах своей высшей инстанции, да и сам Президиум довольно часто действует непоследовательно, принимая подчас решения, прямо противоречащие своим предыдущим решениям по такого же рода спорам. При этом и императивную норму п. 1 ст. 932 ГК РФ никто ведь тоже не отменил.
В то же время, если следовать по формальному пути и исходить из ничтожности подобных сделок, получится, что суды защищают лиц, действующих заведомо недобросовестно. В этой связи постановление Президиума ВАС РФ, конечно, заслуживает поддержки.
С другой стороны, сам факт игнорирования высшей инстанцией арбитражных судов императивной нормы закона не может не вызывать возражений. В континентальной системе права, к которой относится правовая система России, судам не дано право творить и править закон, они обязаны строго следовать нормам законодательства, даже если они устарели и несовершенны или вообще никому не нужны.
Таким образом, мы видим прецедент, когда целесообразность победила императивное предписание федерального закона. Вряд ли такое положение вещей может устраивать общество. В данном случае отступление суда от статутного закона еще можно понять, но ведь могут быть и иные ситуации, когда суды сделают это вопреки интересам общества, просто в силу ошибки, своеобразного понимания справедливости или даже стремления решить конкретный вопрос в пользу определенного лица. Как говорится, нельзя быть немного беременной. Нельзя, оставаясь в рамках континентальной системы права, действовать в соответствии с принципами системы общего (прецедентного) права. Это означает, что требуется разработать специальный механизм оперативного воздействия на подобные ситуации так, чтобы и несовершенный закон не препятствовал развитию общества, и чтобы суды закон не нарушали ради целесообразности и справедливости, пусть даже очевидной.
Рассматриваемое постановление неизбежно ставит в повестку дня целый ряд важных вопросов. Первый – в российском гражданском праве не закреплен в виде позитивной нормы принцип добросовестности, а также отсутствуют санкции за нарушение этого основополагающего начала, что следует признать существенным пробелом, который необходимо было бы восполнить в кратчайшие сроки. Как это можно было бы сделать? Например, включив в ст. 10 ГК РФ новый пункт следующего содержания: "Граждане и юридические лица при приобретении и осуществлении своих гражданских прав обязаны действовать добросовестно и не нарушать права, а также охраняемые законом интересы других лиц. Суд, арбитражный суд или третейский суд, установив недобросовестность гражданина или юридического лица, принимает такое решение, какое он мог принять, если бы данное лицо действовало добросовестно". Второй – требуется специальный механизм, дающий суду возможность преодолеть ничтожность сделки, если такие последствия совершенного договора, когда одна из сторон действует недобросовестно, явно несправедливы по отношению к контрагенту и нарушают его права и законные интересы.
В условиях нынешнего законодательства, на мой взгляд, можно было бы достичь такого же правового результата, то есть произвести взыскание с должника в пользу кредитора обещанной суммы и по иным основаниям. Как известно, п. 3 ст. 10 ГК РФ закрепляет общий принцип, в силу которого в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Исходя из этого правила, суд мог бы сделать вывод, что когда профессиональный участник рынка, действуя добросовестно, не может заключать заведомо ничтожный договор, а поэтому стороны изначально имели в виду совершение иной сделки, которая является действительной. В данном случае можно было бы указать, что был заключен не страховой договор, а договор sui generis, в соответствии с условиями которого должник обязался выплатить кредитору в случае утраты или повреждения определенного имущества его стоимость. При таком выводе суд имел бы право взыскать со страховщика соответствующую сумму, а страховщик обязан был бы отнести выплаченную сумму на прибыль, ведь это не страховая выплата. Думается, что подобный подход судов сразу бы расставил все точки над "i" - страховщики перестали бы заключать договоры страхования ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств, если бы соответствующие выплаты им пришлось бы относить на собственные средства, а не производить за счет страховых резервов. Это могло бы подтолкнуть страховое сообщество и заинтересованных в страховании договорной ответственности иных участников рынка пролоббировать отмену нормы п. 1 ст. 932 ГК РФ. Наконец, страховщики могли бы предложить клиентам в подобных ситуациях заключать договоры страхования имущества (груза) в пользу выгодоприобретателей. При этом, учитывая, что в рамках предпринимательской деятельности страхователей договоров перевозки или экспедирования заключается много и на разных условиях, вполне могла бы быть применена форма страхового договора в виде генерального полиса (ст. 941 ГК РФ).
Следует отметить, что юристы страховых организаций несколько разочарованы тем обстоятельством, что Президиум ВАС РФ обошел молчанием вопрос о том, о возмещении какого именно вреда – деликтного или договорного идет речь в подобного рода случаях? Выше было уже сказано о том, что юридические службы страховых организаций в целях обосновать законность страхования ответственности перевозчиков, экспедиторов, профессиональной ответственности давно пытаются обосновать, что в этом случае страхуется ответственность за причинение вреда другим лицам (ст. 931 ГК РФ), то есть деликтная, а не договорная ответственность. Наиболее популярные доводы при этом заключается в том, что страхование осуществляется на случай причинения вреда другим лицам (клиентам страхователя) и по названию такое страхование полностью идентично страхованию внедоговорной ответственности, а, кроме того, ответственность перевозчика и экспедитора перед грузовладельцем за сохранность перевозки установлена законом, а не договором. Думается, что это были напрасные ожидания, ведь в доктрине гражданского права данный вопрос решен однозначно – о деликтной ответственности можно говорить в том случае, если вред был причинен вне рамок договора, а если это произошло вследствие нарушения договорного обязательства, то это всегда договорная ответственность. Формальное совпадение названий не может определять экономическую и правовую природу соответствующих отношений. Тот факт, что такая ответственность прямо предусмотрена нормами закона, юридического значения тоже не имеет, поскольку это сделано как раз для того, чтобы она могла наступить при наличии соответствующих оснований во всех случаях, а не только, когда прямо предусмотрена договором.
Ссылка Президиума ВАС РФ на комплексный характер страхования по спорному договору является ошибочной, потому что это обычный договор страхования ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств. По таким договорам объектом страхования служат имущественные интересы только страхователя, так как в силу п. 1 ст. 929 ГК РФ страховщик обязан возмещать убытки, связанные с имущественными интересами именно страхователя. Почему в постановлении приведен данный довод, в общем-то, понятно – суду надо было еще каким-то образом обосновать отступление от императивной нормы закона, но это была явно попытка с негодными средствами.
Совершенно очевидно, что Президиум ВАС РФ сделал только первый шаг, но характер проблемы и жизнь требуют, чтобы был сделан и следующий шаг – либо отмена нормы п. 1 ст. 932 ГК РФ, либо легальное закрепление принципа добросовестности в гражданском законодательстве России. Только после этого можно будет говорить о том, что данная проблема, наконец, решена полностью и окончательно.
________________________________________________________________
1. См. Официальный сайт Высшего арбитражного суда Российской Федерации.
Все материалы на эту тему:
